Почему провалилась стратегия развития АПК Казахстана

Источник фото: ElDala.kz

У инфоцыган, рекламирующих свои бизнес-курсы, есть расхожий пример успешной схемы: один апельсин стоит 100 тенге, но можно выжать из него стакан сока и продать за 500. Выглядит это убедительно, только если не вдаваться в нюансы. Например, сколько апельсинов нужно, чтобы наполнить стакан соком, сколько стоит оборудование, чтобы выжимать сок, кто будет этот сок выжимать и есть ли желающие пить сок, вместо того чтобы есть апельсины?

И, к сожалению, когда мы смотрим на программы развития агропромышленного комплекса Казахстана последних лет, возникает ощущение, что при их разработке в нюансы никто не погружался, ограничиваясь яркими, но пустыми лозунгами. В итоге аграрная отрасль страны при всем своем огромном потенциале год за годом теряет конкурентоспособность.

И в нынешнем сезоне мы увидели это очень отчетливо.

Полный обзор в формате видео смотрите на нашем youtube-канале:

Уходящий 2023 год вместил в себя множество событий в агропромышленном комплексе, но все же его главным итогом можно назвать окончательную дискредитацию нынешнего вектора развития сельхозпереработки в том виде, в котором его продвигает правительство. А именно - поддержка перерабатывающих производств за счет ограбления фермеров.

Переработка, которой не было

Все мы помним, как лет шесть-семь назад в программных документах, задающих траекторию развития АПК, появились две долгосрочные задачи, с тех пор кочующие из документа в документ, - повышение в два раза производительности труда и увеличение экспорта переработанной сельхозпродукции.

На первый взгляд эти две задачи выглядели логично взаимосвязанными. Образно говоря, продавая за границу не зерно, а сделанные из него печеньки, предприятия переработки должны получать добавленную стоимость и делиться ее частью с фермерами, устанавливая на зерно более высокие закупочные цены, чем можно получить от его реализации на экспорт “сырьем”.

Однако очень быстро выяснилось, что эта идеальная умозрительная схема в реальности не работает по целому ряду причин.

Например, "неожиданно" выяснилось, что никто и нигде особо наших печенек не ждет. Внешние рынки сбыта нужно искать, отвоевывать там свою долю и потом удерживать. Для реализации этой задачи была даже создана квазигосударственная структура. Но, к сожалению, вся ее деятельность свела к туристическим поездкам за государственный счет каких-то непонятых людей на международные выставки. Результат все этого, с позволения сказать, "продвижения отечественных товаров за рубежом" оказался нулевым.

Да, какие-то казахстанские продукты питания действительно нашли покупателя за рубежом и сегодня идут на экспорт. Но в большинстве случаев это заслуга самого бизнеса, а не результат четко работающей государственной стратегии.

Более того, выяснилось, что за границей тоже не дураки, и большинство стран предпочитают покупать именно сырье, чтобы загружать работой собственные перерабатывающие мощности, создавая рабочие места внутри своей экономики и оставляя добавленную стоимость себе.

Чтобы перенастроить экономику для работы в новых условиях, нужно было оперативно принимать какие-то нормативные документы, вводить стимулы и ограничения. Но выяснилось, что государство к этому не готово. О чем можно говорить, если в Казахстане в принципе не существует отдельного министерства пищевой промышленности, а функции развития агропереработки нехотя делят Минсельхоз РК и Минторговли РК. А поскольку у каждого из этих ведомств свои приоритеты, то продуктивного взаимодействия у них не получается.

Что в результате?

Никакого экспорта готовых продуктов питания, которые и можно было бы назвать развитием глубокой сельхозпереработки, не случилось. Статистика за 10 месяцев 2023 года говорит, что Казахстан импортировал сельхозпродукции и продуктов питания на $4 млрд, а экспортировал всего на $2 млрд. Налицо полный провал госстратегии. Но для того чтобы хоть как-то "подогнать" результаты своей деятельности под обозначенные в госпрограммах цели, чиновики готовы манипулировать цифрами, выдавая за продукты переработки все подряд.

Например, у нас очень любят вспоминать лидирующие позиции Казахстана в экспорте муки, пытаясь привязать этот товар к теме увеличения экспорта переработанной продукции. Вот только между первоначальной целью экспорта продуктов с высокой добавленной стоимостью и экспортом муки нет ничего общего. Потому что никакой добавленной стоимости у муки практически нет. Это четко видно по ценам. Например, сейчас при цене тонны мукомольной пшеницы в 130 тыс. тенге/тонна и выходе муки в 75% добавленная стоимость этого продукта начинается при цене муки от 163 тыс. тенге/тонна. И это - если покрыть все затраты на производство за счет отрубей. А ведь в цену нужно заложить маржинальность самого мукомольного производства, налоги, амортизацию оборудования и так далее.

Нынешняя цена муки от производителя сегодня - 165-175 тыс. тенге/тонна (мука 1-го сорта). То есть получается, что никакой добавленной стоимости от ее производства нет. А раз так, то и нет никакой возможности у экспортеров муки предлагать фермерам за зерно более высокие закупочные цены, чем они могут получать за экспорт непосредственно пшеницы.

А значит, нет никакого смысла поддерживать мукомольную отрасль как экспортно ориентированную - у нее нет потенциала. Другими словами, рост объемов экспорта муки никаких дополнительных плюсов экономике не приносит в сравнении с просто экспортом зерна.

 А почему? Потому что производство муки - никакая не глубокая переработка, и там в принципе не может быть высокой маржинальности. Делать нужно готовые продуты питания, те самые печеньки. Называть готовым продуктом муку могут только манипуляторы, пытающиеся добиться от государства тех или иных административных мер, которые позволят им повысить свою маржинальность не за счет продаж своей продукции, а на другом полюсе - за счет покупки более дешевого сырья, то есть пшеницы.

Фермеры получили ущерб вместо выгоды

Эту схему ловко провернули переработчики семян подсолнечника, пролоббировав ограничения на экспорт “семечки” через чиновников, отвечающих за торговую политику. В результате была введена экспортная пошлина на подсолнечник в размере 100 евро за тонну. Цены на этот подсолнечник на внутреннем рынке Казахстана упали на величину пошлины, и маслозаводы увеличили свою маржинальность за счет получения более дешевого сырья. В выигрыше оказались переработчики, а фермеры потеряли десятки миллиардов тенге.

И где та выгода для фермеров, смысл которой и закладывался в цели увеличения экспорта переработанной продукции? Результат - прямо противоположный. Как тут не вспомнить фразу ”Хотели как лучше, а вышло как всегда”: прописав в госпрограмме стратегию win to win, чиновники вместо этого просто поддержали чей-то частный бизнес за счет снижения рентабельности целой отрасли.

Возвращаясь к переработке зерна: мукомолы Казахстана также периодически выдвигают идеи введения экспортной пошлины на пшеницу, вдохновленные примером маслоделов. Нетрудно понять, что если им удасться пролоббировать это решение, то фермеров будет ждать еще один удар, теперь по ценам на зерно.

Пока чиновники не идут на это, но, возможно, они просто ждут, пока лоббисты им предъявят аргументы повесомее.

Вот так извращение посыла о наращивании экспорта переработанной сельхозпродукции вместо увеличения прибыли фермеров привело к потерям.

Нужна технологическая глубина

Есть ли другой путь развития переработки, кроме ограбления аграриев? Конечно, есть. Он состоит в развитии глубины этой переработки.

Вернемся к маслозаводам: они ведь не выпускают готовые продукты питания, а гонят на экспорт продукт первичной переработки - сырое масло. Они не утруждают себя его очисткой, дезодорированием и бутилированием, чтобы увеличить глубину переработки и добавленную стоимость, ради которой вроде бы все и затевалось. Это хорошо видно по полкам наших магазинов, которые заняты подсолнечным маслом российского производства, а не нашим.

Причина такого печального положения дел и в том, что наш бизнес не хочет вкладываться в технологическое развитие отрасли. Это хорошо показал завершающийся год: из-за влажной осени качество полученной пшеницы оказалось очень низким, половина урожая не пригодна в переработку на муку. Тут бы всю страну и спасла по-настоящему глубокая переработка, с производством из зерна крахмала и глютена. Но оказалось, что такими возможностями обладает Китай, а наши зернопереработчики, застрявшие в прошлом веке, - нет. Сейчас правительство заключает меморандумы с зарубежными инвесторами, готовыми вкладываться в глубокую переработку. Хочется надеяться, что из этих планов что-то выйдет и в стране заработает по-настоящему глубокая переработка сельхозпродукции.

Но есть риск, что наши чиновники-временщики, традиционно не отвечающие за результаты госпрограмм, похоронят и эти планы.

Сергей Буянов